С 9 по 13 июля в Таджикистане отмечается Иди Курбон (или Курбан-Байрам) – праздник окончания хаджа и одно из самых главных исламских событий, объединяющих мусульман по всему миру. В России Курбан-байрам отмечается во всех регионах страны, ведь ислам в этой стране исповедуют 25 млн. человек и эта религия является традиционной, второй по распространенности после православного христианства. Кроме того, в России работают исламские вузы, осуществляющие подготовку религиозных деятелей. О востребованности исламского образования в России, важности обмена опытом мусульман разных стран и об успехах студентов из Таджикистана мы поговорили с Рафиком Мухаметшиным, ректором Российского исламского университета, а в прошлом ректором Болгарской исламской академии (2017-2019).

- Давайте немного поговорим о вашем вузе. Он открылся в 2006 году и считается достаточно молодым, если говорить в целом о высшем образовании. Интересно, какие цели стоят перед вашим университетом сегодня?

- Наш университет, действительно, относительно новый, если рассматривать постсоветское пространство. У нас события развивались не так активно, как в целом в системе образования. Исламское возрождение началось в ельцинские времена, тогда исламское образование возвращалось откуда только можно. Это, в первую очередь, через различные каналы: мусульманские международные организации, помогали мусульманские государства. Понятно, что, когда помогали мусульманские страны, а это официальные каналы, проблем с этим было меньше. Но было и много игроков из различных международных организаций сомнительного происхождения, которые в некоторой степени способствовали радикализации общества.

Благо, со временем, государству пришло понимание того, что Россия – светская страна и проблемы мусульманства тоже являются проблемами всего российского общества. Поэтому правильные решения в этом направлении начали приниматься уже в 1998 году, когда появился первый российский исламский университет. Затем открыли Российский исламский университет уже в Уфе, а потом и в Чечне соответственно. Постепенно было открыто сразу три Российских исламских университета.

Изначально наш вуз открывался в формате университета, однако, когда началась его интеграция в единое образовательное пространство, у министерства просвещения появились свои требования к нашей деятельности: состоялся ли профессорско-преподавательский состав, наличие аспирантуры, насколько учебная программа соответствует стандартам и т.д. Как вы знаете, бывают вузы религиозные, и бывают учебные заведения, которые реализуют государственные стандарты в образовании. Мы начали подгонять теологию под государственные стандарты и тогда нам пришлось отказаться от формулировки «университет», после чего мы стали называться «Российский исламский институт».

Сегодня я являюсь ректором двух вузов: Российского Исламского института и Казанского Исламского университета. И, по сути дела, это негосударственные учреждения, которые реализуют государственные стандарты. У нас есть бакалавриат и магистратура по теологии, лингвистика, журналистика, экономика и, надо сказать, что конкуренция в этой сфере довольно большая.

Сейчас у нас есть некоторые специальности. Наша задача, в первую очередь, это подготовка религиозных деятелей в России, мул с высшим образованием. Основная причина тому заключается в следующем: где бы они не учились, во время адаптации всегда возникают некоторые вопросы. К примеру, студенты не знают специфику не наших богословов. Не владеют знаниями о тафсирах, к примеру, или знаниями Корана. Это очень важно, потому что, например, говоря о тафсирах, выпускник должен знать, что татары выпустили более 10 своих тафсиров.

История очень наглядно показывает, что в эволюционный период духовенство занимается своими проблемами, но еще должна быть и интеллигенция, которая играет в этом обществе очень значимую роль. Иногда даже больше, чем духовенство, поскольку это такая духовная сфера, которая может снять негативные настроения, вовремя объяснить суть ислама и т.д. Люди же не пойдут в мечеть – это может быть далеко или они просто стесняются. А если духовенство присутствует в учебных заведениях, люди могут к ним обращаться со своими вопросами. То есть очень важно наличие хороших прослоек мусульманской интеллигенции, чтобы в обществе сформировалось нормальное полноценное восприятие ислама.

Мы знаем, что все смотрят телевизор - там убивают, взрывают и, таким образом, ислам в силу некоторых мнений неправильно воспринимается. Нашей же задачей является правильное формирование видения ислама в обществе.

- Вы очень известный специалист по исламу и его истории развития в России, и в Татарстане в частности. Насколько, по вашему мнению, сегодня востребовано исламское образование в России?

- Оно, конечно, востребовано. Даже президент России говорил, что в стране проживает более 20 млн мусульман и у мусульманского сообщества есть свои потребности. Эти потребности нужно обеспечивать и удовлетворять. Иначе они будут искать другие источники. С этой точки зрения, конечно, система исламского образования в России действительно востребована. В стране действует 85 мусульманских учебных заведений, 10 из них – в Татарстане.

Здесь вы, наверное, спросите, а сколько должно быть мусульманских учебный заведений? И этот вопрос для нас тоже не простой, потому что профессиональное учебное заведение должно выпускать специалистов, которые будут востребованными на рынке, то есть они все должны быть трудоустроены. С этой точки зрения, конечно, мы к этому начали уже идти. Сейчас мы разрабатываем проект целевого набора. Целевой набор означает, что духовное управление проходит во главе мусульманского Татарстана. Мы набрали человек 10 из Татарстана, еще 5 из Башкортостана. Мы видим, как они учатся, и они уже востребованы, и в последствии они будут работать. Теоретически эта схема была бы идеальна, но, во-первых, сразу же напрашивается вопрос о том, откуда в Татарстане будет формироваться спрос на своих имамов? А я скажу: у нас 1500 мечетей и практически во всех есть имамы. Но 15% из этого числа уже находятся в возрасте старше 80 лет, еще 60% - за 60 лет.

Сейчас мы пытаемся подготовить наши кадры. Конечно же, проблема кадров связана с тем, что светское общество не создает условия, государство не платит зарплату. И, естественно, трудоустроить своих имамов в больших мечетях становится целой проблемой. Жаль, что сегодня крупные города и населенные пункты не обеспечены имамами. А отправлять выпускников в маленькие населенные пункты – тоже не выход. Там ведь зачастую нет школ, детсадов, работы, да и в мечеть народ мало ходит. Скорее всего выпускник в маленькое село не поедет. Жена его захочет обратно уже через год, ведь детей в школу надо отдавать и т.д. Поэтому планировать прием можно, а вот трудоустройство требует огромного количества интеллектуальных усилий.

В 85 учебных заведениях России числится около 4 тысяч заочников. Помимо медресе, в 800 мечетях России из 1000 есть курсы, откуда выходит порядка 30 тысяч человек и там нужны преподаватели, то есть получается, что определенная потребность в специалистах существует.

- Ранее в одном из своих интервью вы говорили о том, что мусульманское образование переживает застой. Вы упомянули, что за прошедшие 6 лет появились новые высшие учебные заведения. Какие-то изменения с их появлением, по-вашему мнению, произошли?

- Да, происходят. Но для нас самое главное войти в единое правовое и образовательное пространство России, отвечать требованиям. Что касается правового пространства, да, мы получаем лицензию государства. Но в образовательном пространстве у нас нет возможности стать его полноценным членом. Но, все равно, некоторые изменения произошли. Первое, что мы сделали, это приняли единые образовательные стандарты, которые сначала апробировали на среднем профессиональном образовании. Мы изучали наш опыт в медресе. И сегодня они работают.

Стандартизация - это потребность, поскольку стандарт – это, во–первых, определение компетенции. Про кого говорим? Про имамов и их подготовку. И здесь сразу возникают вопросы о том, а кто такой современный имам? Какие знания религиозные? Какая компетенция? Если мы говорим об уровне знания арабского языка имамом: или он учит арабский в совершенстве три года или он не допускается. Есть еще право. Например, в деревне основной вопрос - это никах, развод, то есть это все правовые вопросы, поэтому, естественно, мы над этим работаем. Здесь мы выстраиваем компетенцию, даем правовые знания. Важно развивать гражданскую компетенцию, и мы практически научно к этому подошли: не просто прописали хадисы как гражданскую компетенцию, но и поставили задачу изучения этих хадисов.

Наш стандарт соответствует стандартам, принятым в высшем образовании. Мы выстроили систему бакалавриата и магистратуры. Окончив 3 года медресе, можно поступать в аспирантуру. Затем, уже после ее окончания, можно отправляться в область академии.

Сейчас, согласно позиции государства, и мы тоже так считаем, должны вводиться стандарты в религиозное образование. Если это медресе – значит это курс при мечети. Сейчас мы намерены через стандарты поднимать уровень компетенции. С вузами тоже самое.

Еще один большой вопрос – это учебники, как и для любого другого учебного заведения. В Татарстане, в принципе, проблему учебников мы решили. Предлагают новые учебники, современные и т.д., но исламское образование – это, в первую очередь, знание классической литературы, Корана и хадисов нашего пророка. И поэтому в качестве учебников должны быть представлены классические труды. Если человек их не знает, он не может быть полноценным выпускником исламского вуза. Поэтому предлагаемые современные учебники нужны, но они должны совмещаться с классическими трудами.

Что такое классический труд? - Классический труд написан в средневековье и, если подойти с точки зрения радикализма и так далее, и издать его, то сразу можно попасть под закон. Или фактор, например, ранних браков. В средневековье это считалось нормой. Тут возникает вопрос, что делать сегодня с этими трудами? Сейчас мы над этими вопросами серьезно работаем.

Мусульманское право должно рассматривать все возможные ситуации, которые могут возникнуть. Например, что делать, если мусульманин пропускает намаз? Этот вопрос вызвал много негатива. И вот каким должен быть современный учебник? Это сугубо важный вопрос, и мы начали уже думать над ним.

У нас уже есть методика, как сделать из средневековых учебников современные. Также мы рассматриваем вопрос повышения квалификации преподавателей. Соответственно сегодня жизнь в мусульманских учебных заведениях немного другая. Если ранее они были отданы самим духовным управленцам, то сейчас государство в этом тоже заинтересовано.

Помимо этого, у нас возникла еще одна проблема с подготовкой хороших абитуриентов для бонусных академий. Вот именно по ним, по идее, уже можно будет судить, поэтому откуда приходят эти абитуриенты также немаловажно. Например, с религиозностью на Кавказе и у нас ситуация лучше. Но есть и некоторые различия. В Дагестане, например, не произошло никого разрыва и у них религиозность выше, а у нас были некоторые изменения. Там до сих пор продолжают свою деятельность шейхи.

Мы уже более 10 лет проводим всероссийские олимпиады по основам ислама и арабскому языку. Там участвуют все вузы и это большая честь. Мы несколько раз уже занимали места по знанию арабского языка, по вероучению и другим дисциплинам, но Кавказ, могу сказать, очень силен в этих знаниях. Мы сейчас тоже подтягиваемся к их уровню, и наши выпускники начали занимать вторые и третьи места. Это хорошая тенденция.

- Сейчас вы говорили о конкурентоспособности российских вузов. А насколько конкурентоспособным можно считать ваш вуз, как в плане созданных условий для студентов, так и в плане преподавания арабского языка, исламского права, учения Корана и т.д., и насколько кадровый потенциал соответствует существующим требованиям?

- Когда мы стали выстраивать стандарты в 2013 году, тогда еще В.В.Путин говорил об этом, было сложно стратегически внедрять стандарты. Разрабатывая бакалавриат и магистратуру у себя, мы, в первую очередь, изучали опыт ведущих исламских высших учебных заведений. Программу бакалавриата мы в принципе заложили и отправили в Новгород. Также нашу программу рассмотрели в Эмиратах, Сирии, насколько она соответствует. Сегодня наши стандарты в принципе соответствуют международному уровню.

После окончания нашего вуза мы направляем студентов учиться в другие страны. Многие из наших выпускников учились в Турции на теологических факультетах. Сейчас уже мы в Турцию не отправляем. Нам интересна языковая среда, арабский язык. Турецкий и татарский языки схожи между собой. В Турции переводят арабские книги на турецкий и, поэтому, кажется незачем знать арабский, когда возможно и так все прочитать, а это большой минус. Там можно получить знания, но на турецком. Поэтому мы сейчас не работаем с Турцией.

У нас сложился хороший опыт с Марокко, где с точки зрения международного уровня очень современная методика. Они ближе к Европе. У них колониальное влияние Франции сохранилось. Они очень интересны в этом плане. Попав туда, студент может формироваться как «маликит», но далее, вернувшись, может продолжить развиваться в любой другой «мазхабической» среде. То есть, вопрос «мазхабов» нас не интересует.

Российские и зарубежные вузы состоят в хороших отношениях. И мы стараемся, чтобы наши студенты могли поступать после окончания бакалавриата в ведущие арабоязычные институты на магистратуру. Поступление в исламские вузы - да, можно сказать, что мы достигли этого уровня. Но знание именно арабского языка очень важно.

Сейчас мы перешли на новую программу по шариату. На данный момент факультет исламских наук у нас есть, центр изучения Корана. Там 2 направления: шариат и экономистика. После 4 курса выпускники этих направлений хорошо владеют арабским языком.

Что касается преподавательского состава, то у нас работают порядка 80 преподавателей, из них 40 - по религиозным дисциплинам. Но, поскольку, мы реализуем государственные стандарты, профессорско-преподавательский состав у нас довольно серьезный и есть свои профессора и кандидаты наук. Буквально недавно 4 доктора исламских наук защитили диссертацию. Ребята молодые, но мы организуем практически своими силами весь этот процесс. Мы, в основном, делаем упор на визит профессоров в наш университет, которые читают большие курсы и уезжают. По такой вот системе мы и работаем.

Сегодня могу сказать, что выпускники российских исламских вузов способны к освоению арабского языка и исламских дисциплин настолько, чтобы их спокойно принимали арабоязычные университеты исламского мира.

- Вы упомянули сотрудничество с международными вузами разных государств. Вместе с тем, вы указали и на необходимость укрепления сначала ханафитского мазхаба в России. Хотелось бы узнать, существует ли сотрудничество у вас с другими представителями ханафитского мазхаба, например, с Таджикистаном или Узбекистаном? Есть ли связь с вузами этих стран?

- У нас есть связи практически со всеми религиозными вузами постсоветских стран, при этом нельзя сказать, что они очень тесные. Например, мы несколько лет тесно работали с Казахстаном. Для них специально мы открыли группу дистанционного обучения теологии - они очень были заинтересованы. Сейчас мы запускаем средне-профессиональное обучение для имамов. У нас более 200 человек из Казахстана обучаются дистанционно. Первый выпуск был в 2018 году - человек 15. То есть не наши студенты туда выезжают, а мы принимаем на обучение их студентов.

В 2019 году мы заключили договор с Кыргызстаном на 25 человек. У нас они обучаются теологии, лингвистике, то есть мы принимаем все виды подготовки. С Таджикистаном таких связей нет пока. Но у нас обучаются студенты из Таджикистана и там есть наши выпускники. Наш вуз пользуется большим уважением в Таджикистане и таджикистанцам известен его статус. Таджикские шейхи отправляют своих детей к нам на обучение.

Мы бы хотели, чтобы у нас было дистанционное обучение и с Таджикистаном. Но пока система, видимо, не позволяет. Недавно была у нас конференция с Центром исламоведческих исследований. И вот там как-раз мы говорили о том, что у нас с Таджикистаном общее наследие. Но Таджикистан пока для нас закрыт, хотя мы давно хотели строить с ним отношения. У нас даже были договора с Исламским университетом Таджикистана, который переименовали в Исламскую академию. Кстати, Кыргызстан тоже принял решение о создании исламской академии. Уже определили 60 человек, которые будут ее создавать. Так что теперь дело за Таджикистаном.

Самое мудрое решение было у Узбекистана: они на базе существующего исламского университета решили открыть магистратуру и аспирантуру. Для Кыргызстана, я думаю, это было бы, конечно, сложнее в финансовом плане.

Некоторые наши студенты поступили в Узбекскую исламскую академию и там обучаются. Вот такие связи у нас с постсоветскими странами, в основном, односторонние, хотя у нас очень большой интерес к этому региону, поскольку наши религиозные деятели с конца 18 и до 20 века все учились в этом регионе - в Бухаре, Самарканде. Все известные шейхи были оттуда, библиотеки там работали. Поэтому налаживать связи, конечно, надо.

- Вы упомянули Ташкентскую исламскую академию. Известно, что бухарская медресе мировая. Она была единственным исламским центром в СССР, которая готовила священнослужителей для всего советского союза. Соответственно, Ташкентская исламская академия имеет давнюю историю. Как вы сегодня оцениваете уровень подготовки и получения образования в этом вузе?

- Конечно, в Узбекистане традиции очень сильные. Но это закрытое пространство и это не для кого не секрет. Честно говоря, мы особо не знаем, что там происходит. Сейчас политика принципиально поменялась, появляются элементы открытости. Как будет в дальнейшем развиваться сотрудничество мы не знаем, но они готовы к этому.

Я думаю, что все будет зависеть от того, как они будут развиваться. Например, недавно я был в Кыргызстане, общался с чиновниками. У них есть кое-какие сомнения по поводу того, что выпускник исламского вуза должен быть адаптирован к социальным реалиям, поэтому нужно больше светских предметов. Это все правильно, но голова студента тоже не бездонна. Можно наполнить программу и конфликтологией, и социологией, и политологией и т.д., но уже не те выйдут. Выйдут конфликтологи, социологи и политологи. И тут возникает вопрос, а надо ли тогда вообще открывать исламскую академию для подготовки светских специальностей, когда у нас есть светские вузы, где готовят и конфликтологов, и исламоведов? Исламская академия направлена на подготовку богословов.

С другой стороны, нашим выпускникам нужен инструмент, чтобы они могли использовать свои глубокие исламские знания в обществе. Можно быть очень образованным в исламском мире, но, если у тебя нет инструмента для проявления своих знаний в светском обществе, ты не сможешь их использовать. Например, в Кыргызстане есть джадидская система образования. Но это светская система. Она появилась в 19 веке, когда татарское общество, живя в Российской Империи, решило, что надо попробовать создать светскую систему образования, так как они не хотели отдавать детей в русские гимназии, опасаясь их крещения. Сегодня создавать джадидскую систему образования, я считаю, совершенно не правильным. Сегодня в исламских вузах нужно готовить специалистов с глубокими исламскими знаниями, потому что каким бы он продвинутым не был, но, если он не знает ответа на вопрос касаемо ислама, у него не будет влияния. Он должен быть в состоянии привести любые примеры и информацию из Корана.

- Сейчас Таджикистан, благодаря России, защищен от вторжения радикальных исламистов из-за рубежа, но ведь такая проблема существует и, в частности, в том же Таджикистане или Узбекистане присутствует определенное недоверие по поводу подготовки религиозных деятелей в странах Ближнего Востока: Египте, Пакистане, Иране, Саудовской Аравии. Соответственно, нужно искать какие-то другие варианты, если нет доверия к этим странам. Нужно или что-то новое, или же восстанавливать хорошо забытое старое? Как вы считаете, соответствуют ли системы исламского образования Ближневосточных стран среднеазиатским и мусульманским республикам?

- Любая страна на уровне бакалавриата должна готовить специалистов. Мы, например, у себя в Татарстане живем в ханафитских, татарских, традициях и студент уже получает у себя базовые знания, то есть знания на уровне бакалавра. Дальше уже можно думать, куда его отправить дальше. Почему бы не отправить, если есть с какими-то странами договоренности. Сегодня для стран постсоветского пространства иметь медресе и бакалавриат исламского образования – это первичное звено. Дальше будет легче. Потом можно будет отпускать студента в разные страны, и получать хорошего специалиста со знаниями сравнительного права разных систем исламского образования. В мусульманских странах ведь есть крупнейшие центры, например, в Марокко, есть центр, действующий с 8 века. У нас вот есть договоренность с этой страной. Мы отправили нашего выпускника 8-го класса на подготовительные курсы. Заключили договор и наших выпускников принимают на 1 курс, хотя они уже у нас окончили бакалавр. Теперь мы хотим добиться того, что бы там признали наш бакалавр и принимали наших студентов на магистратуру. Чтобы дойти до этого этапа нам нужно сравнение, признание наших программ. Государство должно ориентироваться на это. Нельзя всех отправлять на бакалавриат в другие страны. Это не только знание, но и мировоззрение. Чужая страна не будет смотреть, какая у тебя на родине система и будет обучать своей системе. Поэтому государству нужно создавать свой крепкий вуз, хотя бы на уровне бакалавриата и формировать патриота-ханафита.

Бывает так, что человек едет в признанное учебное заведение, но до него не доходит, что его перехватывают где-то на подходе и он, где-то там, в каком - то или подвале, или отдаленном поселке получает от непонятного “шейха” те весьма грубые, неправильные знания, которые потом, к сожалению, несет к себе на родину.

Здесь, как мне кажется, очень правильным было бы совместное взаимодействие в Средней Азии учебных заведений. Потому что мы понимаем, что тот традиционный ислам, который исповедовали наши предки в средние века, наши деды до революции, вот это, наверное, как раз- таки то, что нам нужно. Потому что это все вплетено в ткань общественной жизни, перемешано с нашими традициями.

Мы видим, в том числе, и на примере наших студентов из Средней Азии, то, что вот те традиции, которые были у нас в прошлом, они развиваются и мы должны этому способствовать.

- Много ли студентов обучается у вас из Средней Азии?

- Примерно 7% студентов у нас из Средней Азии, в основном, кстати, из Таджикистана. Таджиков очень отличает их традиционное знание. Двое из них окончили вуз в Марокко и сейчас у нас преподают. Один из таджикских студентов окончил магистратуру арабского языка в Индонезии. Из всех стран постсоветского пространства студенты из Таджикистана очень отличаются стремлениям к традиционным знаниям.

- Как известно, у вас также учатся и девушки. Каким предметам они обучаются?

- У нас девушки в основном обучаются по государственным стандартам: теология, лингвистика, журналистика. На факультете шариата мы сначала выбирали женскую группу, но позже мы от нее отказались. Это ни в коем случае не дискриминация женщин, а дело в том, что в начале набирается группа из 10 человек, но в конце, к 3 курсу, остается всего 2 человека - некоторые выходят замуж или другие причины. Для вуза это целая проблема: закрывать нельзя группу, их надо учить, для них нужна программа, преподавателям выплачивается зарплата. То есть здесь просто сложная ситуация получается. Поэтому дневной формы обучения на факультете шариата для девушек у нас нет. Есть у нас заочные группы, которые получают глубокие шариатские знания. А на факультетах теологии, журналистики и лингвистики у нас девушек много, порядка 20-30%. Так как мы действуем по государственному стандарту, разделения по половому признаку у нас нет.

- Получается среди девушек эти специальности востребованы, и они также посещают занятия…

- Да, мы на этих факультетах не можем требовать, чтобы соблюдались нормы шариата. Но, например, у нас нет такого, чтобы девушки ходили без платка и т.д., мы такого не допускаем, ведь это все-таки имидж учебного заведения. К нам приходят иногда этнические мусульмане. Для нас это важно, и постепенно они втягиваются, мы ведь не просто специалисты, а исламская интеллигенция. Как я уже говорил, просто специалистов можно готовить и в других светских вузах, где есть факультет исламоведения. А мы – интеллигенция исламская, которая знает ислам изнутри.

Возвращаясь к проценту девушек в нашем вузе, могу сказать, что на факультете журналистики примерно 70% обучающихся - девушки. В прошлом году мы выпустили 6 журналистов, 5 из которых были девушки. На факультете лингвистики также у нас достаточное количество девушек.

- Согласно статистике на вашем сайте, с факультета теологии в 2014 году было выпущено 37 человек, а в 2016 - уже 21. С чем связано такое снижение, и как на сегодняшний день меняется ситуация?

- На сегодняшний день ситуация особо не меняется. Но, по сравнению с 90-ми годами, ситуация, конечно, улучшилась. Сегодня и родители по-другому смотрят на получение исламского образования.

Теолог – это, конечно, хорошо, но существует такое сомнение: а кем он будет? Поэтому устроить на факультет лингвистики и журналистики проще. Но все равно у нас есть выпускники - теологи. Есть наши выпускники, которые работали в аппарате президента Татарстана. Но с трудоустройством выпускников-теологов, все равно, ситуация немного сложнее.

Сейчас мы разрабатываем программу, согласованную с федеральными и государственными стандартами, и пытаемся больше приблизить теологов к религиозному стандарту: чтобы и диплом был по гособразцу, и чтобы были исламские знания. Чтобы выпускники соответствовали и по уровню знания арабского языка, и исламских учений, и чтобы они были востребованы.

Ранее выпускники-теологи исламских вузов работали в религиозных структурах, становились имамами. Сейчас ситуация иная: люди поступают в исламские вузы, но в исламские структуры не хотят. За исключением тех, кто готов работать в медресе преподавателями. Например, в медресе, в котором я работал, было 700 выпускников и всего лишь 30 из них стали имамами. А остальное количество - это молодежь, которая просто хотела себя реализовать.

С другой стороны, вся татарская исламская интеллигенция, писатели, поэты, художники, учились в медресе «Мухаммадия». Практически весь тюркский народ там учился. Благодаря джадидским медресе мы получили нашу интеллигенцию, не только мул, которые в мечети садака собирали, а тех, кто учились в Сорбоне и т.д.

Теология с каждым годом все меньше востребована, но и студентов тоже можно понять. У них другая мотивация. То есть сейчас есть некоторые проблемы с теологическим образованием. Были времена, когда мы набирали на факультет теологии по 50 человек. Сейчас набираем по 15-20. В нынешнее время уже за год вперед абитуриент должен решить, куда ему поступить и в какой регион. И у него формируется мотивация, и родители также играют здесь свою роль.

- Вы были первым ректором Булгарской академии – первой в современной России исламской академии. Расскажите пожалуйста об этой академии.

- С начала 90-х годов, когда у нас появился в том числе и религиозный плюрализм, когда люди потянулись в религию, начали строиться мечети, церкви, синагоги, когда люди еще раз начали обращаться к своим корням, начало развиваться и религиозное образование. Сейчас мы уже можем говорить о том, что у нас многоуровневая система исламского образования фактически выстроена. То есть это безусловное образование в семье, это и примечетские курсы, это и средний уровень образования - медресе, исламские университеты, которых у нас в стране несколько. В стране несколько крупных центров — это, несомненно, Казань, Уфа, и Республики Северного Кавказа, т.е. Махачкала, Грозный, Нальчик. Безусловно, сильный исламский вуз есть и в Москве. Но, в то же самое время, пришло понимание того, что этого недостаточно. Мы должны получить сильных авторитетных богословов, которые, действительно, отвечали бы на важные вопросы, волнующие мусульманскую умму России. Причем обучались бы они, всё-таки, у нас, а не выезжали за границу, потому что не секрет - зачастую они привозят не совсем правильное наследие. И, самое главное, они, обучаясь за границей, отрываются от наших корней, от той повседневной специфики, которая у нас здесь есть.

Поэтому самые лучшие наши выпускники исламских вузов, лучшие представители исламского ума должны учиться у нас в стране. Цель и основная миссия академии — это воссоздание отечественной богословской исламской школы и развитие исламского образования.

И у нас замечательные, уникальные условия: начать нужно, наверное, с места. Опять-таки, это место святое для мусульман, оно находится в отдалении от крупных городов и промышленных центров. Находясь там, просто отдыхаешь и телом, и душой.

Обучение у нас бесплатное и по программе магистратуры, и по программе докторантуры, для всех бесплатное, в том числе и для слушателей курсов повышения квалификации.

Наши студенты проживают в комфортабельных одноместных номерах с удобствами: там есть и душ, и телевизор, и стол для работы, интернет, трехразовое полноценное питание, также бесплатное пользование библиотекой, в том числе и международными электронными библиотечными системами. Есть возможность во внеурочное время бесплатно посещать факультативы, чтобы получить то, что мы не успеваем дать в рамках образовательного процесса. Там есть и риторика, старотатарский язык, информационные технологии и много чего другого. Потому что мы ориентированы на то, чтобы наши структурные подразделения, библиотека, подразделение по образованию и науке создавали такую интеллектуальную творческую среду в академии, когда бы и вечером можно было собраться и обсудить что-то. То есть мы проводим и «брейн-ринги», есть у нас и дискуссионные площадки, где зачастую сами студенты становятся инициаторами обсуждений.

- Насколько сегодня высок уровень преподавания арабского языка в Булгарской академии?

- Уровень преподавания арабского языка очень высокий.

Мы летом, перед приемной кампанией, проводим летние школы. В них может принять участие любой желающий. Там ведется обучение по разработанной нами программе, есть и языковые курсы, и курсы по исламу. Но мы понимаем, что летняя школа является таким подготовительным этапом к поступлению. Занятия в летней школе проводят наши педагоги. У нас сейчас имеется 5 основных преподавателей - арабов, которые представляют у нас Сирию, Йемен, Иорданию, Турцию, Палестину. Понятно, что арабский язык для них родной. К тому же, у нас организованы с этого года курсы интенсивного арабского языка для вновь поступающих на программу магистратуры для того, чтобы человек, который хочет учиться и, действительно, хорошо понимает ислам, но в силу каких- то причин не владеет арабским языком на очень высоком уровне, мог бы подтянуться. То есть здесь мы привлекали преподавателей из нашего вуза, с которыми у нас заключено соглашение из Марокко, вуз Абдумалика Ас-Саади.

- Спасибо большое за интересный разговор! Хотелось бы вам что-то особо подчеркнуть в завершение нашей беседы?

- В завершение, я бы хотел поздравить всех мусульман мира, и Таджикистана в частности, со священным праздником Курбан-Байрам, и пожелать им благополучия и благоденствия в это непростое для всех нас время!

Dialog.TJ