Пару дней назад национальный авиаперевозчик «Узбекистон хаво йуллари» с гордостью сообщил, что в международном аэропорту «Ташкент» внедрена автоматизированная система сканирования багажа, позволившая значительно сократить время его выдачи пассажирам.

Система была запущена в апреле 2016 года и, как утверждает монополист узбекского неба, уже дала хороший результат: «значительно сократилось время ожидания выдачи багажа, уменьшилось количество претензий пассажиров, связанных с потерей, повреждением или недостачей содержимого багажа, и намного сократились сроки их рассмотрения».

Вероятно, это так. Но поступающие в редакцию «Ферганы» письма и сообщения о пережитом в ташкентском аэропорту не подтверждают оптимизма авиаперевозчика. Число людей, получивших негативные впечатления, увеличилось после несостоявшегося путча в Турции: видимо, именно тогда в Ташкенте были дополнительно усилены меры безопасности при въезде в страну. Хотя, казалось бы, куда ещё ужесточать – ташкентский аэропорт давно славится своим «радушием», входит в пятерку худших аэропортов мира по версии портала The Guide to Sleeping in Airports, а экстраординарному «ИГИЛ-контролю», похожего на который нет нигде в мире, авиапассажиры подвергаются с декабря 2015 года.

Предлагаем вниманию читателей «Ферганы» три истории о том, как встречают прилетевших в аэропорт «Ташкент» сегодня.

История первая: «Сыграла изумлённую дурочку»

«По прибытии нашего огромного самолёта в Ташкент все пассажиры, покинув салон и добравшись до контрольно-пропускного пункта, встали толпой: людей в маленькое пространство набилось как сельдей в бочке. Было очень жарко, вентиляция, похоже, вообще отсутствовала. Работали три окошка пограничного контроля.
Через минуту после того, как мы вошли в здание, появился мужчина в форме и, встав у одного окошка, крикнул, что паспорта граждан Узбекистана останутся в будках и отдадут их нам после того, как получим багаж. Все это было сказано на узбекском языке, один раз. Кто услышал, тот услышал. А мужчина ушел.
Наконец, я подошла к окошку. В мой паспорт поставили печать и отложили его в сторонку, где лежала стопка других таких же документов. К тому времени, как я вышла, в зоне получения багажа был бардак. Я еле нашла декларации, которых, как обычно, не хватало, вписала туда все свои деньги, компьютеры, камеры и телефоны.
Еле нашла свой багаж: валялся в самом углу, на полу под другими чемоданами. Добраться до него я не смогла, пришлось попросить стоявшего рядом мужчину откопать и передать его мне. Потом подошла к скамейкам, перегораживающим проход из багажного отделения в зал прилёта и выхода из аэропорта, где возвращали паспорта.
Мужчина, державший стопку паспортов, выкрикивал имена, и я сначала ждала своего. Но потом, увидев, что и тут бардак, растолкала локтями несколько человек, чтобы ближе подойти к проходу между скамейками, и спросила про свой паспорт. Пока он искал, впереди меня встали двое человек и заблокировали своими чемоданами весь проход.
Тот мужчина протянул мне мой паспорт, и я попыталась вежливо протиснуться к свободе. Но никто меня не слышал и дорогу не уступал. Я разозлилась и опять стала грубо проталкиваться к выходу, за скамейки, куда пропускали только тех, кто уже получил паспорт. Как тут проходили иностранцы – понятия не имею: сквозь такую толпу нельзя пройти культурно.

Выйдя, наконец, в пространство, где можно было повернуться и не толкнуть при этом кого-нибудь носом, я решила, что через рентген пройду быстро, поскольку декларация у меня, опытного путешественника, уже была заполнена. Но не тут-то было. Как только я встала в очередь на выход, меня поймал какой-то мужчина в гражданской одежде и велел пройти с ним. Мы пришли в какую-то комнату, где меня подтолкнули к стенке и, ничего не сказав, сфотографировали. Велели выйти, но не дали встать в очередь на выход, а посадили на скамейку к какой-то женщине в форме, державшей лист бумаги.
Она поздоровалась, была достаточно вежливой. Протянула мне лист и сказала, что нужно от руки его заполнить, вписав имя, дату рождения и все паспортные данные. Когда я выполнила это требование, она начала меня расспрашивать: откуда летишь? Зачем поехала за границу? Сколько лет живешь за пределами Узбекистана? Почему? Работаешь ли там? Замужем? Кто муж? Как зовут, откуда он, почему живет в той стране, место работы, почему он там работает? Когда и где вышла замуж, и почему именно там? Кто твои родители? Сколько тебе осталось учиться? Собираешься ли получать другое гражданство? Кто встречает в Ташкенте (ФИО, адрес). Потом спросила, читаю ли я намаз. Я сказала «нет», и она велела обязательно написать об этом на листе. А еще о том, как относятся к узбекам в той стране, где я учусь. Я ответила, что не знаю, как, не приходилось видеть ни особой любви, ни ненависти. Это мне тоже сказали написать.
Я спросила, зачем нужны такие допросы, на что она сказала, что слишком много людей уезжают за границу и получают другое гражданство, не отказавшись от узбекского. Тут я удивлённо воскликнула: мол, так же нельзя, это незаконно! Сыграла наивную изумлённую дурочку… Научилась.
Она со мной согласилась. И сообщила, что очень устала. Было восемь часов утра, а их заставляли сидеть и допрашивать прилетевших в Ташкент с восьми вечера предыдущего дня. Двенадцать часов получается. Сказала: «Жду не дождусь, когда можно будет домой уйти». Мне стало её жалко…
В конце допроса женщина велела указать, что всё я написала собственноручно, и всё написанное - правда. ФИО, дата, подпись. И только после этого меня пустили к рентгену для проверки багажа.
Наконец, меня выпустили из аэропорта. Первое, что услышали от меня вместо приветствия встречавшие родственники, был страшный долгий мат».

История вторая: «Они любовались мой физиономией»
«В общем, прилетели как обычно. Не успели приземлиться, народ повскакал со своих мест. Долго толпились у дверей, как только открыли – галопом побежали к паспортному контролю (это, наверное, не совсем по теме, но просто бесит мышление народа, стадное чувство).
У будок самого контроля толпа и прибилась. Никакого порядка, толкучка, все ругаются, работники аэропорта не могут обеспечить хотя бы элементарного распределения людей в аккуратные очереди. Но это полбеды. Контроль проходит очень долго, каждый человек стоит у окошка по пятнадцать минут, и это при том, что большинство прибывших, естественно, граждане Узбекистана. Казалось бы, какие у них могут быть проблемы, ведь они вернулись домой!

Я, если честно, даже не стала стоять в этой толпе, представив себе, что уже никуда не тороплюсь, и поэтому пошла одной из последних. Подошла к окошку, отдала паспорт. Вот не помню, спросили, откуда я прилетела, или нет. Но потом - полнейшее молчание со стороны сотрудников контроля, изредка поглядывавших на меня. Я стою, улыбаюсь, а что еще делать? Просто жду, когда они налюбуются моей потрясающей физиономией. Минут через десять они спрашивают: «Багаж есть?» Отвечаю: «Есть». «Идите и берите свой багаж, потом пройдите в комнату номер один».
Я в полнейшем недоумении спрашиваю: «А что? Что-то не так? У меня проблемы?» - «Просто пройдите в кабинет». - «Паспорт-то отдадите?» - «Пройдите в кабинет, нужно проверить ваш паспорт».
Что там проверять, зачем? У меня паспорт нового образца, биометрический, с отпечатками и, как заявлено, вроде надежный. Но я не паникую, потому что перед прилетом слышала аналогичные истории.
Взяв свой чемодан, прохожу в указанную комнату. А перед ней толпится куча народа: такое ощущение, что в этот кабинет послали каждого второго. Все волнуются, потому что никому ничего не объясняют. Мало того, что регистрацию прошел наш самолет; оказывается, перед нами был еще один рейс, и в этой толпе стояли люди еще и с того рейса.
Мы интересовались друг у друга, что происходит. Говорили, что каждого держат в кабинете по 15 минут, проводя беседы, о чём - никто не знал, и от этого ещё больше волновались. В итоге у меня сложилось впечатление, что волноваться стали и сами работники аэропорта: слишком много народа стоит, многие уже возмущаются и задают вопросы. Минут через 20-30 нам вынесли пачку паспортов, называли фамилии и отдавали паспорта.

Всё, занавес. Но, похоже, нам просто повезло - потому что они не смогли осилить всю эту толпу, иначе пришлось бы стоять там не один час. И еще по толпе ходили слухи, что в эту комнату отправляли всех, кто находился за пределами Узбекистана более одного года. Позже, уже в Ташкенте, встречаясь с разными людьми, я тоже слышала странные истории о том, что всех задерживают, заводят в комнату и задают различные идиотские вопросы. В частности, я общалась с девочкой, которая учится в московском институте, так от нее требовали доказать, что она действительно там учится, требовали предъявить зачетку, которой у нее, естественно, не оказалось - лето же, каникулы.
В общем, похоже, там паранойя. А может, просто беспредел. Но я считаю, мне и другим в нашей очереди просто повезло, и мы обошлись малой кровью.
Я - гражданка Узбекистана, не была на родине четыре года. Может, поэтому проверяли. Когда в Ташкенте я возмущалась такими порядками, мне возразили, что это даже хорошо, что нас оберегают, и все это связано с борьбой с терроризмом. Ну, не знаю, так ли это. Но уезжая из Ташкента, я сказала папе: «Я больше не приеду».

История третья: «Нормальные и депорты»
«Я работаю за границей и приезжаю в Узбекистан раз в два года. И каждый раз надеюсь, что за два года что-то изменилось в лучшую сторону в нашем аэропорту. Иногда я замечаю позитивные изменения, но в этот раз всё оказалось настолько шокирующим, что просто нет слов.
Как обычно, в автобусе, который вёз нас из самолёта в зону паспортного контроля, опытные узбеки – те, кому хотя бы раз уже приходилось прилетать в ташкентский аэропорт, – столпились у дверей. Как только автобус остановился и открыл двери, они ринулись со всех ног в зону контроля, зная, какую очередь предстоит выстоять. Я тоже постаралась обогнать других и пристроиться в начале очереди.
В этот раз народу оказалось в разы больше (одновременно прибыло два рейса), а помещение почему-то было гораздо меньше. Из многочисленных окошек пропускного пункта работали только два. Толпа быстро заполнила всю комнату до отказа, стояли чуть ли не вповалку – иначе было невозможно, - люди задыхались (на дворе разгар чилли – самого жаркого периода года), плакали дети и стонали придавленные женщины.
В толпе я заметила несколько иностранцев. Узнала одну пару с детьми, с которой разговорилась во время долгого перелёта. Они рассказывали, что их пригласили работать в Узбекистане, радовались, предвкушали. Бедные… С потерянным видом семья стояла где-то в хвосте очереди, оглядываясь в недоумении и силясь понять, что происходит. Дети – в колясках – капризничали и просили выйти на улицу. Я не выдержала, пробралась к ним и сказала: «Вы не должны тут стоять, у вас же дети! Пойдёмте, я помогу вам пробраться поближе». Расталкивая людей, взывая к совести молодых парней, я помогла этой паре продвинуться вперед.

У окошек паспортного контроля люди стояли необычно долго, даже для Ташкента. Очень, очень долго. И поэтому очередь практически не двигалась. Время от времени к окошкам прорывались истеричные граждане и выкрикивали: «Почему вы так долго держите людей?! Зачем?» – «Вчера вышло новое правило, мы не виноваты!» – отвечали пограничники.
Иногда возникали какие-то люди, вопрошавшие: «А депортов (депортированных из других стран на родину. – Прим. автора)) когда будете пропускать? Мы же уже два часа назад прилетели». На что им грубо отвечали: «Депорты должны стоять в сторонке и ждать! Не видите, мы тут нормальных сперва пропускаем, а депорты пускай ждут». Вопрошавшие просительно канючили ещё некоторое время, но потом понуро отходили в свой уголок. Что это были за загадочные депорты и чем они провинились, мне неведомо.
Простояв около получаса, - напомню, что я была в начале очереди, - я добралась-таки до окошка, и… не получила свой паспорт. «Идите за багажом, потом получите паспорт», - заявили мне. Ну, что делать. Пошла за багажом. Лучше бы не ходила…
В небольшом помещении работали две ленты конвейера. Во всяком случае, пытались работать. Потому что ленты очень маленькие, а багаж давно подвезли и стали на них грузить, но народ тем временем стоял в очереди на паспортный контроль, и, следовательно, чемоданы не разбирались. Переполненная лента застревала каждую минуту. Потом звали кого-то, и этот кто-то ходил по парализованной ленте и ногами спихивал вниз чемоданы и сумки. В разные стороны - в центр круга, за его пределы, потом ещё дальше – когда уже некуда было спихивать, отпинывал их к стенке, поверх них швырял новые чемоданы.
Лента запускалась ровно на пару минут и снова застревала, так как несознательные граждане стояли в очереди, не спеша разбирать багаж. А он всё прибывал и прибывал, и вызванный грузчик всё пинал его и пинал. Те, кому посчастливилось вырваться из зоны паспортного контроля, ходили кругами по конвейерной ленте и перепрыгивали через горы наваленных чемоданов, пытаясь разыскать свои вещи. В результате, будучи не в силах упорядочить эту груду, расшвыривали всё ещё больше, скакали прямо поверх груза.
Другие граждане пытались с тележками пробраться к ленте. Наивные: какие тут тележки? Ногу некуда поставить!
Никогда в жизни ничего подобного я не видела. Помню, как одна женщина, охрипнув от попыток докричаться помощи, будучи не в силах разбирать многотонные завалы, включила камеру в телефоне и молча, с отрешённым видом снимала происходящее на видео.
Потратив на розыск своего чемодана ещё полчаса, я решила в отчаянии, что лучше выйду отсюда без него (никогда не подозревала, что могу быть подвержена клаустрофобии!), а потом напишу заявление на утерю багажа. Приеду попозже в аэропорт и заберу спокойно свои вещи, которые наверняка будут уже лежать в камере хранения.
Сказано - сделано. Я повернулась в направлении выхода и… обмерла: в тесном проходе, который раньше был просторным коридором, стояла гудящая, истеричная, ужасающе огромная толпа пассажиров с чемоданами, баулами, тюками, тележками, детьми, инвалидами, костылями. Толпа колыхалась и неистовствовала, желая выплеснуться куда-нибудь, но не имея такой возможности. По ощущениям, там было несколько сотен человек на несколько квадратных метров.
Выход перегораживали две скамейки, за которыми стояли три милиционера. Никого не пропускали. А сзади на толпу давили те, кто, получив свой багаж, наивно полагал, что теперь может выйти, и пытался протиснуться. На них напирали другие. После ужаса с поиском багажа люди попадали в новую западню…

Милиционеры держали в руках пачки паспортов и выкрикивали имена. Их, естественно, слышали только те, кто стоял в первых рядах возле скамеек. Какие-то гонцы регулярно подносили новые стопки паспортов, которые складывались в кучки на столике. Таких кучек становилось всё больше и больше, и вскоре милиционеры прекратили системный выкрик (на который никто, в основном, не отзывался), а просто спрашивали, чей паспорт поискать.
«Рустамова посмотрите, Рустамова!» – кричали из толпы; начинали искать Рустамова, но на второй кучке их заставал другой выкрик: «Гуломову уже вызывали? Я Гуломова, я тут, тут!» Бросали искать Рустамова и принимались искать Гуломову. Рустамов, стоящий в толпе, набрасывался на Гуломову за то, что она своим выкриком прервала процесс поиска его паспорта; пока они ругались, выкрикивался Шарафутдинов – и все менты бросались искать его, забыв о Рустамове и Гуломовой.
Несколько минут я смотрела на всё это, не в силах поверить свои глазам. Потом поняла, что, если не унесу свой чемодан сейчас, не смогу себя заставить вернуться за ним. Повернулась к ленте конвейера и стала с остервенением пинать и расшвыривать чужие чемоданы и сумки. Которые продолжали прибывать.
Заметила того иностранца, который прибыл с семьёй – потерянно смотрел на эти груды, не решаясь их швырять и пытаясь складывать; они сваливались и не слушались, образовывая ещё большие завалы. Я смотрела на его и молилась: «Господи, пусть он пробудет в Узбекистане достаточно долго, чтобы успеть узнать, какие у нас тут хорошие люди! Пусть аэропорт не останется его самым сильным впечатлением от моей страны!»
Из аэропорта я вышла через три часа после прибытия самолёта. Измочаленная и разломанная. Мечтая никогда больше в эту страну не возвращаться. Но как же быть? Ведь это родина...».

Источник: Международное информационное агентство «Фергана»