Каххор Махкамов после долгого молчания длиною почти в четверть века, стал гостем Фонда “Диалог Цивилизаций», где побеседовал с представителями творческой интеллигенции. 

На этот раз организаторы, по просьбе самого бывшего Президента Республики, отошли от привычной модели встреч, и позволили Махкамову сразу же  перейти к ответам на вопросы присутствующих, и, как показалось автору, на эти вопросы он уже давно приготовил ответы, причем не один из заданных вопросов не смутил бывшего президента. Более того, опыт советского номенклатурщика вкупе с жизненной мудростью и душевным умиротворением привели к тому, что господин Махкамов отвечал на вопросы прямо с определенной долей самоиронии, не уклоняясь,  что и подкупило на время даже изначально негативно настроенную часть аудитории.

В самом начале господин Махкамов, на родном таджикском языке, объяснил причину использования им русского языка в качестве рабочего.  Гость Фонда был настолько красноречив, что буквально поразил присутствующего на встрече известного таджикского литературоведа Мирзо Шукурзода, вследствие чего попросившего его продолжить беседу на государственном языке.  В прошлом президент Махкамов в ходе беседы отметил, что «тянул» с подписанием Закона о «Государственным языке», так как опасался, что, как и в других советских республиках, русское население может исчезнуть в стране.

Следует отметить, что всё же один вопрос на таджикском языке Каххор Махкамович так и не понял. Но в защиту можно отметить, что вопрос задавал заместитель председателя ПИВТ Сайфуллозода, который в таджикском языке апеллирует больше к арабо-иранским синонимам. Присутствующим было очевидно, что советский номенклатурщик далек от исламского тезауруса с тех самых пор, когда еще в молодости отмечал время намаза как «бегохи» вместо привычного «шом».

Председатель партии «Вахдат», поинтересовался у гостя, что же произошло в феврале 1990 года? Махкамов ответил, что в этом не стоит винить ни бакинских армян, ни его шофёра-армянина. Вина, по мнению Махкамова лежит, прежде всего, на Петре Лучинском - Втором Секретаре Коммунистической Партии Таджикистана, который заранее спланировал акции протеста. Лучинский, по словам Махкамова, несколько раз посещал «логово заговорщиков» на Автобазе в «Куктоше», а также не раз встречался с Нарзулло Дустовым. Махкамов рассказал, что он лично видел, как на машине привезли труп человека и бросили на  площади  со словами: «Его убила власть для того, чтобы вызвать эмоции у бастующих». Однако в то время уже господин Лучинский перестал быть в эпицентре событий, так как скоропостижно отправился в Москву, не поставив никого в известность. Напомним, что позднее господин Лучинский стал президентов Молдавии.

Махкамов высказал свои сожаления о том, что не смог в своё время построить «Рогун»: «Ценной десятилетних переговоров и споров, мы добились финансирования для Рогунской ГЭС. Впрочем, сложности возникли  откуда не ждали, от большей части самого населения страны. Но и здесь мы старались проявить гибкость, и построить дамбу такой высоты, чтобы районная библиотека не осталось вдруг под водой».

Господин Махкамов, сознательно, или, действительно, в силу срока давности событий, не называл имен своих оппонентов тех времен, лишь называя их должность и род занятий, предоставляя аудитории возможность самой называть фамилии. 

Доктор исторических наук, Ниёзбадал Мирзоев, спросил по поводу его позиции к ГКЧП, намекая на причины отставки. Каххор Махкамов парировал, что ту, всем известную, формулировку от него вытянул Отахон Латифи. Видимо, это и  стало роковой ошибкой из-за чего Горбачев так и не простил Махкамову его признания ГКЧП.    

Также в ходе встречи был задан вопрос о том насколько отличается уровень местничества во времена руководства страной Махкамова, и сегодняшнего правительства. Господин Махкамов ответил так: «О каком местничестве Вы говорите, если меня при импичменте не поддержали выходцы из Худжанда?  Тогда одним из самых первых моих указов было назначения председателем Совета Министров выходца из юга страны – Изатулло Хаёева. А существует ли сейчас местничество, я честно говоря, не знаю, наверное, Вы, творческие люди, получше меня об этом знаете…».

Махкамов, с иронией вспоминает и процесс собственной отставки: « Три дня я  просил депутатов, чтобы мне дали возможность поработать один год, подготовить страну к переходному периоду, и самому уйти, впрочем, когда даже коммунисты стали меня склонять к отставке, я решил, что больше никогда не буду заниматься политикой, правда, после этого я 18 дней не выходил из дома".

Махкамов, не выходил из дома, но не сбежал в другую страну, как это делают в некоторых постсоветских республиках. А ведь последующие события показывают, что существовала очень большая угроза, в свете прихода к власти радикальных исламистов в Таджикистане, и участи коммунистов в Афганистане... 

Более того, у Махкамова хватило мужества, после того как его президентская пенсия стала мизерной, искать работу и стать советником на одном из местных частных предприятий. Когда первый президент Таджикистана рассказывал о размере своей сегодняшней пенсии, которая эквивалентна 500 долларам США, читалось недоумении в глазах у многих присутствовавших.

Получил на свой вопрос ответ и редактор патриотической газеты «СССР» Сайёф Мизроб, задавший вопрос: «Хорошо ли жить президентом в республике, которая находится во власти чужой страны, или жить в качестве бывшего президента, в независимой республике?».

Безусловно, правление Махкамова вызывает больше вопросов, нежели ответов, и он, действительно, является яркой и неоднозначной личностью. Но, в одном его оппоненты не правы, он не был трусом. Если человек не решается применить оружие против собственного народа, но готов взять на себя ответственность за события  в стране и вместе с собственным народом пройти этот тяжелый пресловутый переходный период, это достойно уважения.    

Вот, кто, действительно, не получил ответа на свой вопрос, так это обозреватель газеты «Фараж» Сангов, который спросил «Нам жаль, что Вы ушли, а Вы сожалеете?».        

Dialog.TJ